Песеньки

Песеньки (1984-1995)

Скоморохи По дорогам степным и лесным, Под дождём и под жалящим солнцем Ходят люди с названьем смешным - Скоморохами люд сей зовётся. Если отдан последний пятак, И пустыня в кишках и в карманах,- Ты подумай: - Всё это пустяк! - Гэй, славяне, печалиться рано. Где-то ярмарки звонкий призыв, Где-то свадьба, а где-то гулянье. Мы, про боль и усталость забыв, Всех потешим своим кувырканьем. Если что-то, дружище, не так, И любовь оказалась обманом,- Ты подумай: - Всё это пустяк! - Гэй, славяне, печалиться рано. Но, бывает, средь дальних дорог Вдруг взгрустнётся в пути скомороху. Он подумает, как одинок - И ему станет больно и плохо. Но, зажав своё сердце в кулак, Вздох сдержав и улыбкой сверкая, Он подумает: - Это пустяк! - И уйдёт, струны перебирая. Зеленая куртка Зеленая куртка с нашивкою яркой Привычно лежит на плечах. В ней память о лете веселом и жарком, О днях трудовых и ночах… Зеленая куртка - мой жизненный признак, Достоинство, слава и честь. И если бойцом стройотряда я признан, То я существую, я - есть. Зеленая куртка - мечта и надежда, Мелькание радостных дней. Зеленая куртка - не просто одежда - Мое поколение в ней. Я с ней никогда не сумею проститься. Значки, как медали горят. Я жизни своей небольшая частица, Ты жизнь моя - стройотряд. Предвесенняя песня Я уеду на троллейбусе До границы городской. Там дома переболели все Предвесеннею тоской. Понесет меня не улица -- Слез незримая река. А дома стоят, сутулятся И кивают свысока. Фонари глядят презрительно: Мол, видали дурака? Я один в реке стремительной. Надо мною облака. Зацепиться б мне за провода И висеть вниз головой... Прибавляется в реке вода, Увлекает за собой. Ноги судорогой мне свело -- Я почти что утонул. Вдруг дельфин надежды весело Меня к берегу толкнул. Светофор -- и я застыл на нем. Но мигающий глазок Вспыхнул, желтым ослепил огнем, Больно руки мне обжег. Боль по нервам в сердце забралась -- Замерло на миг оно. Я опять лечу реке во власть. Все. Устал. Иду на дно. Посвящение театру «Живое Слово» Минского пединститута и А.А. Коляде В небытие уходит зал. Стою на сцене снова. Я книгу взял и сердце взял, И зазвучало Слово. Оно всегда живое, Как ветер и вода. Когда нашел его я, То понял – навсегда. Всегда в мечте, всегда в пути, Всега готово к бою. Нас, Слово, в бой и в путь веди, В мечту зови, живое. Оно всегда живое, Как ветер и вода. Когда нашел его я, То понял – навсегда. Мои друзья поймут меня – Нас Слово подружило. Жар прометеева огня Живое влило в жилы. Оно всегда живое, Как ветер и вода. Когда нашел его я, То понял – навсегда. В небытие уходит зал. Стою на сцене снова. Что мог я все тебе отдал, Мое Живое Слово. Оно всегда живое, Как ветер и вода. Когда нашел его я, То понял – навсегда. Весенняя музыка Где сугроб белел зимой, Прорастает юный граб. На асфальте мелкий крап – Дождик в гамме си-бемоль. Где зимой белел сугроб, Зелень радует глаза. Где-то первая гроза Барабаном сыплет дробь. Где сугроб зимой белел – С запахом грибов лесок. Пляжа золотой песок – В клавишах лежащих тел. Бел зимой сугроб. А где Синий иней, черный лед? Собирают пчелы мед И, бася, летят к воде. Ночь Луна – на негативе ночи Зрачок слепой. И звезды – гроздья многоточий – Немой толпой. И город – злой и многоглазый Дракон глухой. Часть окон спит, а часть негласно Следит за мной. Иду, ногами попирая Густую тень, И вязну в негативе рая, Живой жень-шень. Глазами прорасту сквозь почву И волю пью. Не наступите случайно ночью – Я вас люблю. Прощальная песня (п) До свидания птицы. До свидания стая. Вы теперь без меня – Я ж без вас не живу. Вы призывно кричите, Надо мной пролетая, За собою маня В синеву, в синеву. Ващи крылья упруги, И дороги небесны, Ваши зорки глаза И крылаты мечты. Вы, друзья и подруги, Мне роняете песни, Надо мною скользя, Не страшась высоты. А я тоже был юным, А я тоже был сильным, И, не ведая сна, Дни и ночи парил И в сиянии лунном, И в безмолвии синем, Где царит белизна Облаковых перин. Как и прежде сил полон, Я могу хоть немного Оторваться на миг От опоры земной – Я еще не прикован К очагу и порогу, Но порога достиг, Где очаг и покой. До свидания, птицы. До свидания, стая. Из заоблачья мне Улыбнитесь сквозь грусть. И когда мне приснится Ваша песня простая, Я заплачу во сне И во сне рассмеюсь. * * * Уходящее лето подарит нам теплый денек. Уходящее лето… Погасла звезда над рекой. Уходящее лето грустит, и ему невдомек, Что мы тоже грустим провожая его на покой. Уходящее лето подарит нам ласковый дождь. Уходящее лето промчалось буланым конем. Уходящее лето, прощай. Ну чего же ты ждешь? Мы тебя провожаем не вечным, но теплым огнем. Пусть не вечен, не долог огонь – наш прощальный костер, И, быть может, еще не дождавшись утра, догорит, Но в нем свет и тепло двух навек разлученных сестер: Свет вечерней зари и тепло предрассветной зари. Уходящее лето звездой подмигнет, уходя. Наш прощальный костер нас согреет в ненастную ночь. Уходящее лето уронит слезинку дождя И, не в силах сдержаться, стремительно выбежит прочь. Уходящее лето так много с собой унесет. Уходящее лето оставит нам столько всего… Огорченья, обиды, тоска и раздоры не в счет – Подошедшая осень прикроет их желтой листвой. Подошедшая осень пройдет и исчезнет в снегу. Растворится зима в ручейках и в цветущих садах. Разлетится весна мотыльками на ярком лугу. Снова лето придет – над рекой загорится звезда. Серенада Вере, Надежде и Любви Не изверься, Вера. Верно – Зверем в мире бродит ложь. Болью – нервы, кровью – вены: Правда – меч, неправда – нож. К Богу, к черту полумеры! За тебя приемлю бой. Не теряй Надежду, Вера,-- Мы еще найдем Любовь. Безнадежность – это нежность Лишь к ушедшим и года, Уходящие в безбрежность Под названьем «Никогда». И пускай клинок мне между Ребрами вонзит бретер,-- Береги Любовь, Надежда – С нею Веру обретем. Что, Любовь, сложила крылья? Трудно жить среди людей? Глянь, по небу – эскадрилья Белоснежных лебедей. Им так много видно сверху: Стали блеск и свет огня… Подари, Любовь, мне Веру – Есть Надежда у меня. Зима В переулке под шагами Снег хрустит. У окошка вечерами Смех грустит. Белым мехом снег ложится На карниз. Грустным смехом, черной птицей Ну-ка вниз. Потихоньку дверь открою И в ночи Поклонюсь снежинок рою: -- Вы, врачи, Остудите раскаленный Белый лоб. Вот коленопреклоненный Грот-сугроб. Обними-ка, ночь-царица,-- Грусть смешна. Пусть над миром воцарится Тишина. Только слышно: под ногами Снег хрустит. У окошка вечерами Смех грустит. * * * Я решил, что смогу, что спою – на бегу Мне казалось все просто. Я бумагу достал, ручку взял, написал Актуально и остро. На разбитом пиано совершенно спонтанно Подобрал пять аккордов. И пришел в круг людей и с гитарой своей Встал пред ними я гордо. И, уверен и горд, взял я первый аккорд, Рот открыл, но – ни звука. Я ж излиться хочу, но стою и молчу, А напротив лишь скука. Я покашлял в кулак, диафрагму напряг И уперся ногами в паркет. Снова первый аккорд взял я, но -- что за черт? – Песни нет! Я стою, весь аж взмок. А напротив шумок Юморка перестрелка. Кто-то:”Пой, не тяни.” Кто-то:”Сядь отдохни.” И уткнулись в тарелки. И под жареный фарш, и под вилочный марш Я ушел незаметно. А на улице над головою Луна, Многозвездье несметно. И ,упав на колени, я запел в упоеньи, И вскричала, порвавшись, струна. И Луне на глаза навернулась слеза, Зарыдала и скрылась Луна. Осенний сон Вот сновидение. В ночи К реке бегу. Деревья в золоте парчи На берегу. Река черна, сильна, вольна, Как ночь сама. Размерно плещется волна, Сводя с ума. Вдали дрожит чужой костер. Крик причьих стай. Глухонемой пустой костел – В нем голос тайн. Лишь шепот ветра и времен Неслышный шаг Рассыпал тысячу имен В моих ушах. И мир, не знающий границ, Мне начертал Отображенья тысяч лиц Во льду зеркал. Но подсознанье, в глубине Открыв окно, Из тысяч лиц дарует мне Всего одно. Яркие сны (п) Если в городе моем день, Если в городе моем синь, Я прошу тебя, моя лень, Ты меня без промедленья покинь. Выйду из дому тогда в рань, Где навстречу ни друзей, ни врагов. Берега кривых асфальтовых ран Я заштопаю стежками шагов. Я вспугну с деревьев стаю ворон. Осторожно обойду голубей. Из-за серых зданий, черных ворот Небо кажется еще голубей. Небо ясное и лица ясны, Взгляды добрые ласкают меня. Видно снились людям яркие сны – Предвещение хорошего дня. Если в городе моем ночь, Фонари над ним струят желчь,-- Значит должен я себя превозмочь, Узел взрезать и мосты сжечь. По речному пересохшему дну Ароматами кухонных дымов Я пойду навстречу синему дню Вдоль тревожных стен уснувших домов. Тянет страхом и тревогой от стен. В амбразурах окон прячется стон. И крадется вслед за мной моя тень, Прячась в нише, за столом, за кустом. Я несу в ладонях краски весны И проросшие зерна огня. Я посею в окна яркие сны -- Предвещение хорошего дня. Горы и город А внизу я и в толпе одинок, А в горах я и один не один. В городах так много рук, много ног, А в горах так много неба и льдин. Этот холод в субтропический зной, Это небо, этот гордый простор Что-то делают такое со мной, Что горой я становлюсь среди гор. А внизу меня терзают дела, А в горах меня объемлют века. В городах так много грязи и зла, А в горах так много ветра и скал. Этот ветер озорной и хмельной, Этих скал неповторимый узор Что-то делают такое со мной – Я песчинкой становлюсь среди гор. А внизу меня сжимает тоской, А в горах переполняет восторг. В городах так много плоти людской, А в горах иак много гор, гор. Гор. ГОР! Этот мир земной такой неземной. Этих гор неодолимая власть, Что-то делают такое сомной!.. Может здесь моя звезда родилась.

Нелюбители яркого света Горечь крепкого кофе. Горький дым сигареты. Мы вином философий Пьяны, но не согреты. Мы не ставим вопросов, Мы не ищем ответов, Нам ладонью так просто Защититься от света. Нам свечою так просто Защититься от мрака. Мы чуть-чуть каллиостро В старых штопаных фраках. Мы немного иваны Без родства и юродства. Мы сатиры и фавны Без уродства и скотства. Нелюбители яркого света, Нелюбители резкого звука, Наша жизнь – дуновение ветра, Наша мука – ленивая скука. Тонкий луч, переполненный пылью, Мы живем между светом и тьмою. Нас поэтов бумажные крылья Поднимают над грешной землею. Возле шкафа столпились Образцы стеклотары. Мертвой хваткою впились Пальцы в горло гитары. Мы не просим окладов, Мы не любим советов. Дым Отечества сладок – Горек дым сигареты. Нелюбители яркого света, Нелюбители резкого звука, Наша жизнь -- дуновение ветра, Наша мука – ленивая скука. Мы живем между сказкой и былью, Мы живем между правдой и ложью. Нас поэтов бумажные крылья Поднимают… но так ненадежно. Гимн городскому общественному транспорту Ах, какой троллейбус синий... Ах, какой автобус жёлтый... Ах, какой трамвайчик красный... А это я такой наивный! Я хочу попасть в автобус, Я хочу залезть в троллейбус, Я хочу войти в трамвайчик - Денег нету на такси. Те, которые успели Занять место, смотрят гордо, Независимо и мрачно В заоконное пространство, Где во всём пространстве меньше На квадратный километр Человеков, чем которых В том же транспорте стоят. А это наш советский транспорт, Самый лучший транспорт в мире! Он воспитывает в людях, В очумевших пассажирах, Чувство общности народа, Чувство образности речи, Чувство братства, чувство локтя, Чувство зада и груди. Те, кто очень хочет выйти На родимой остановке, Пробиваются, сплетаясь В сладострастнейшей ламбаде С теми, кто не хочет выйти, И толкаясь, чем попало, Но напрасные усилья – Двери не открыл шофёр. Я доехал до конечной, Вышел потный и помятый, Но безудержно счастливый, Что дышу и вижу солнце, Что живой и неженатый, Что проехал мимо дома Только восемь остановок! И домой пошёл пешком. А это наш советский транспорт, Самый лучший транспорт в мире! Он воспитывает в людях, В озверевших пассажирах, Чувство общности народа, Чувство образности речи, Чувство братства, чувство локтя, Чувство зада и груди. Осенняя пастораль Весь лес в червонцах и в багрянцах, Стога круглы, как женщин грудь, И школьники, надевши ранцы, Плетутся рысью, как-нибудь. Худая, грустная корова Всё ходит по цепи кругом, Ей хочется тепла и крова, Когда весенний первый гром. Как бы резвяся и играя, Лягушки прыгают в траве. Кабанчик хрюкает в сарае, Грустя о близком Рождестве. Домишко, вросший в грязь по крышу, Скрипит в предчувствии дождя, А в сундуке изгрызли мыши Портрет Великого Вождя. В защиту Родины и мира, Проводит митинг сельсовет. А в магазине нету мыла, И молока, и мяса нет. И планы перевыполняя, Рвёт в город мученик полей. Но широка страна родная, И много в ней... Ох, много в ней! Романс к смерти Придет она ко мне Порою предрассветной Не призраком в огне, А женщиной с цветком. И в сонной тишине Мелодией посмертной Невидимый кларнет Заплачет ни о ком. Жизнь – прошлогодний снег? Как было бы нелепо Прожить мгновенье-век И сгинуть в никуда. Нет, смерть моя – побег В распахнутое небо: Умру я – человек, Родится я – звезда. Какой прекрасный бред! Какие злые муки – Всю жизнь лететь на свет И гибнуть над свечой. Но смена зим и лет… Но встречи и разлуки… Но траурный кларнет Рыдает ни о чем. Сестре Ане Аладовой 1 Сестра моя, Имя тебе – ночь. В темноте ночи близость и бесконечность, изменчивость и постоянство, покой и страх, тайна и откровенность. Ночью день начинается и уходит в ночь. Сестра моя, имя тебе – день. Это свет. Это жизнь. Это бой. Это бег. Все пути пред тобой. День – это выбор пути. Сестра моя, Имя тебе – дорога. Средство и цель. Начало и конец. Опора под ногами. Небо, земля и вода. Сестра моя, Имя тебе – вода. Как поцелуй, долгий глоток холодной воды. В журчании реки, в шуме прибоя, в грохоте водопада блаженство музыки. Сестра моя, Имя тебе – музыка. Время теряет власть. Все измеряется биением сердца. Душа переполняет тело и выплескивается, достигая звезд. Сестра моя, Имя тебе – звезда. Недостижимость. Малое в великом. Великое в малом. Холод и зной. Свет и судьба. Сестра моя, Имя тебе… 2 Сестра моя, как эта ночь длинна. Как после ночи будет скучен день. Мы скуку выпьем медленно до дна – Ты только платье черное надень. Давай с тобой отпразднуем закат. Так помолчим, покурим в темноте. И мы поймем, как раю близок ад – Ты только платье черное одень. Огонь свечи дрожит, как мотылек, И в музыку укрывшись, словно в тень, Увидим мы: от рая ад далек – Ты только платье черное надень. Джаз Группе «Дети л-та Шмидта» Намокший парус брошенной газеты Уносит ветер к звёздным облакам. Кассетник содержимое кассеты Переливает в мой пустой бокал. И я хмелею, музыкой согретый, И голова кружится, словно диск, И горечь отсыревшей сигареты Напоминает чей-то блюз-каприз. Пока играет джаз и парус среди звёзд, Не оставляет нас один простой вопрос: Что сделать я могу, чтоб звёздный свет не гас? Я улыбнусь врагу, пока играет джаз. Сквозь диссонансов грусть и непонятность фраз, Я другу улыбнусь, пока играет джаз. И блюзорукий дождь не замечает, Как за стеклом рыдает манекен, Его существованье омрачает, Что кем угодно был, и был никем. И дождь смывает боль и пыль земные, И мокрый парус вновь взлетает вниз. А осень - лишь прелюдия зимы и Напоминает чей-то блюз-каприз. Тридцатилетие А в бухте Тимбукту опять жара, И жизнь легка, и женщины прелестны. А здесь за окнами опять дождит с утра, И жизнь – запрещённая игра, В которую проигрывает честный. А на Гавайских островах расцвёл банан, И молоком наполнились кокосы, Я водку лью в невымытый стакан, И слышу, как поют под барабан Советские солдаты и матросы. А в Азии опять разгул страстей, ООН в тревоге, президенты в ссоре, Под ужасы последних новостей Спроважу неожиданных гостей, И лягу спать, и мне приснится море. А в море зарождается волна, Волна-малютка вырастет в цунами, Но подо мной большая глубина, Исполненная грусти и вина, И мне не нужно почвы под ногами. Я буду плыть в волнах и в небесах, Я буду петь о счастье и о горе, И пусть уже полжизни на часах, И пусть уже полсмерти на весах, Я буду жить и буду петь, и будет море. Рождество Декабрь. Метели взмах. И выпал третий снег. И выпал третий знак, Как право на побег. И выпал третий сон, Знакомый тыщу лет: Приснилось, будто Он Рождается на свет. Из теплой глубины, Из сонной тишины Туда, где даже сны Свободы лишены, Где души лишены Покоя и добра, Где судьбы решены, Увы, еще вчера. Где умные слепы, А сильные правы. Где добрые слабы, А смелые мертвы. Где правду по рублю Разменивает ложь. Где говорят: «Люблю,» – Вонзая в спину нож. А Он родился зряч – Он все увидел враз, И громкий детский плач Вселенную потряс. И горький взрослый смех Дошел до дальних мест. Он, полюбивший всех, За всех пошел на крест. А палачей его Нам не за что винить – Он знал, что ничего Не сможет изменить. Крылья 1 Рожденная в небе, живущая в прахе, -- От жизни до смерти всего полушаг, -- Зачем ты взлетаешь, подобная птахе, Обремененная плотью душа. Никто и не помнит, никто и не слышит Твой голос, приглушенный, в шуме машин. Кто воздухом душит, кто газами дышит – Забыли крылатую сущность души. Задавлена злобой, растоптана гневом, Затоплена реками крови и слез Душа. Но смотри: поднимается в небо Распятый на собственных крыльях Христос. 2 Как далека Нынче Луна. Камнем легла В ночь тишина. Камнем легла В душу тоска. Глянь, как кругла Смерть у виска Грянь-ка с листа Музыку сфер. Глянь, как пуста Лестница вверх. Нынче Луна – Глупый каприз. Глянь, как полна Лестница вниз. Лестница вниз, Лестница вверх Переплелись В хаосе вер. Смерть не поправ, Выход один – Крылья расправь И полети… 3 Я б улетел туда, куда Не залетал Икар, Я улетел бы навсегда Из края Карлов-Клар, Я улетел бы навсегда Туда, куда течет река, Туда, где ясная звезда Горит прозрачна и легка, -- Когда б мне крылья… Когда бы крылья Бог мне дал, Я бы обрел покой, Я мог бы до небесных скал Дотронуться рукой, Я смог тогда бы заглянуть В глаза лучистые небес, Я б выбрал самый краткий путь, Чтоб снова прилететь к тебе,-- Когда б мне крылья… Рожденный ползать полетит – Рожденный жить умрет. И после смерти впереди Мне предстоит полет. Полет по лезвию ножа На рубеже добра и зла. И только одного мне жаль – Мне не нужны там два крыла,-- А мне бы крылья… Дорожная Мне дорога от порога Пролегла, да, скатертью. Подними за край немного – Яблочко да скатится. Ой-да, скатится дорогой От родимой яблоньки, Да докатится до брода, До речушки маленькой. До речушки маленькой, Маленькой да меленькой. Там цветочек аленький Да цветочек беленький. Я бежал за яблочком Ямами да кочками. Подошел да я бочком К реченьке с цветочками. Рвать цветы не стану я, Да не буду пить воды. Мне – дорога старая, Да мне Солнце – поводырь. Солнце бегает по кругу – Знать, мне – возвращение. Я вернусь да мила друга Попрошу прощения. Ты прости меня, мил друг! Ты прости, прошу, жена! Долго быть мне недосуг – Мне дорога сужена. Мне дорога от порога Пролегла, да, скатертью. Подними за край немного – Яблочко да скатится. * * * Любимая, вспомни, как было прекрасно в раю, Какое привольное и беззаботное было житье. Лишь ветер лесной составлял всю одежду мою. Лишь солнечный луч – вот и все одеянье твое. И мы не стыдились, не зная, своей наготы. Мы спали на ложе из трав и волшебных цветов, И наши объятия были невинно-чисты, И звезды светились армадой смеющихся ртов. И ноги тебе целовали косматые львы, С ладоней твоих пила воду пернатая рать. И было немыслимо не потерять головы, Но мы не теряли, не зная, что значит – терять. Зато уж теперь мы узнали, где нечет, где чет – Сменять райский сад на местечко в пустынном краю!.. Но мир обрели и друг друга – да что же еще? Любимая, вспомни, как было нам скучно в раю. Homo homini Кто ты мне – брат или волк, или тень? Тень моя, вышедшая из луча? Что мы утратили – ночь или день, Виденный ночью во сне при свечах? День, превратившийся в ночь. На столе Ворох бумаги, окурков гора. Мечется тень в закопченом стекле. Это – затмение. Ждать ли утра? Кто ты мне – друг или враг? Бога ради, В этой ночи нужен мне кто-нибудь. День – это ночь в подвенечном наряде. Ночь – это дня обнаженная суть. Эй, человек, без врага и без друга Страшно тонуть в одинокой ночи. А за окном беспросветная вьюга. Кто же ты? Впрочем не надо. Молчи. Перелетная душа Артуру Федоровичу 1 Прошел еще один бездарный Денек, как выстрел наугад, И мелкий дождь, седой пожарный, Вдруг принялся тушить закат. Закат погас, и мокрым пеплом На город опустилась тьма, И в этом городе ослеплом Душа моя сошла с ума. То засмеется, то заплачет, Сама с собою говорит, То, пританцовывая, скачет, То вдруг взлетает и парит Над лабиринтом полуночным, Где эхо ищет голоса. За ней из скважины замочной Следят незрячие глаза, С голодной страстью Минотавра Предвидящие каждый шаг. А что с тобою будет завтра, С ума сошедшая душа? 2 А завтра кто-то поднимает истребители Наперехват души, летящей над прудом, И летчикам приказано подбить или Зажать, сажать на запасной аэродром. И ведь, наверное, собьют или посадят, Высокою зарплатой дорожа. И вот уже заходят сбоку, сзади, И руки на гашетках не дрожат. А душа, распевая песенки Все на разные голоса, Поднимается, как по лесенке, Полным ходом на небеса. И не хочется, ох не хочется Возвращаться обратно в тело. Ах, душа моя, ты ж не летчица, Так куда же ты залетела? Все ближе бронированные бестии. К прицелам льнут, взволнованно дыша. У них уже мелькает в перекрестии Моя с ума сошедшая душа. И в небе станет от снарядов тесно – Разыгрывает смерть свой страшный блиц. Но ведь душа бесплотна, бестелесна, Ее, души, так просто не убить. И душа моя так и ушла бочком, Как от дождичка под навес. Как по лесенке, белым облачком Потихоньку сошла с небес. По земле пошла неохотно – Знать, сильна еще в небо тяга. Ах, душа моя перелетная, Возвратилась ко мне, бродяга. Орхидеи (салонное танго) В оранжерее воздух теплый и влажный. Там растут орхидеи – экзотический странный цветок. Орхидеи цветут – аромат их вальяжный Так пугающе нежен, так маняще жесток. А на улице снег лежит. А на улице лед. В стылой слякоти улиц замерзает тоска. На помойке в лежалой лжи Что-то голубь клюет. И проносится ветер по растоптанным книжным листкам. В оранжерее воздух легкий и сладкий, Полон неги любовной и желания страсти иной. Орхидей лепестки ты целуешь украдкой. Словно губы любимой, что тебе примечталась весной. А на улице снег лежит. А на улице лед. В стылой слякоти улиц замерзает тоска. На помойке в лежалой лжи Что-то голубь клюет. И проносится ветер по растоптанным книжным листкам. В оранжерее за стеклом так отрадно: Нет ни зноя, ни пыли, ни гумов городской суеты. Но разбейте стекло – и умрут безвозвратно В этом мире жестоком орхидеи, живые цветы. Ведь там, на улице, снег лежит. Там, на улице, лед. В стылой слякоти улиц замерзает тоска. На помойке в лежалой лжи Что-то голубь клюет. И проносится ветер по растоптанным книжным листкам. * * * Андрею Лукьянову Нарисуй меня, художник на портрет – Я портретом не был с самых детских лет. Нарисуй меня сидящим на коне. Нарисуй меня букетом на окне. Нарисуй меня сидящим на осле. Нарисуй меня бутылкой на столе. Нарисуй меня бутылкой без вина. Нарисуй меня ночным горшком без дна. Нарисуй меня гитарой без струны. Нарисуй меня с обратной стороны Нарисуй меня вообще со всех сторон. Нарисуй меня в компании ворон. Нарисуй меня фрегатом в парусах. Нарисуй меня в строительных лесах. Нарисуй меня в терновом том венце. Нарисуй меня с улыбкой на лице. Нарисуй меня с лапшою на ушах. Нарисуй меня собакой в камышах. Нарисуй меня собакой во дворе. Нарисуй меня жар-птицей на заре. Нарисуй меня в полоску, в клетку, в круг. Нарисуй меня хоть в черную икру. Нарисуй меня, чтоб все мои друзья, Посмотрев, сказали мне, что это – я.

Роман-с В кружении вальса кружились глаза, Кружились слова. В касании пальцев таилась гроза, Лихая молва. В касании взглядов рождался процесс Божественных сил. А вальс водопадом струился с небес И вдаль уносил. И в этой дали продолжались глаза, Сплетались слова. И в лоне земли зарождались леса, Цветы и трава. А где-то вблизи расстилался туман, Белесая тень, И в этой связи начинался обман И цвел в суете. И в той суете отводились глаза, Пустели слова. И в той пустоте покатился назад Невесело вальс. И только остался вощеный паркет, Мерцанье свечей, А в музыке вальса ни взглядов уж нет, Ни пылких речей. Сон в руку Дышали звезды в унисон – Шла ночь по кругу. Я руку протянул, и сон Упал мне в руку, И, как испуганный зверек, Затих в ладони. Он что-то главное предрек, Но я не понял. Ночь прокатилась, колесом Разбрызгав лужу. Я душу приоткрыл, и сон Запал мне в душу, И в самый дальний уголок Души забился. Он что-то главное предрек, Но позабылся. Да что ж это за сон такой, Тоской омытый? Хожу с протянутой рукой, С душой открытой. Одной надеждою живу: В один из буден Увижу сон свой наяву, И будь что будет. * * * Не выключай лишь свет в окне, И я приду к тебе под вечер. Накроем стол, поставим свечи, Откроем истину в вине. Начну плести двойной узор Под звуки старенькой гитары, Вплетаючи в мотивчик старый За разговором разговор. И будет литься речь моя Светло, торжественно и плавно, То задушевно, то забавно, Как звон весеннего ручья. Ты будешь, сидя предо мной, Молчать внимательно и верить. Но час придет – я выйду в двери И, торопясь, уйду домой. Ты будешь думать обо мне, Мечтать о следующей встрече, И я опять приду под вечер – Не выключай лишь свет в окне. Храни меня Храни меня огонь от холода и мрака. Храни меня вода от жажды и жары. Неси меня мой конь, веди меня собака Неведомо куда, в далекие миры. Веди меня туда, где звезды смотрят строго, Где равнодушен сад, где ласковы ветра. Храни мой свет звезда, храни мой след дорога -- И я вернусь назад, туда, где был вчера. Шатер мой голубой, шатер мой многозвездный, Молитесь за меня всей силою небес. Храни меня Любовь, держи, пока не поздно. Носи меня земля пока не надоест.

Познакомься с народом

Ha главную

Напишите мне